Подавляющим большинством советов руководили социалистические партии меньшевиков и эсеров.
Именно советы нередко оказывались реальной властью: за спиной их депутатов стояли самые активные, решительно настроенные и вооруженные группы населения — рабочие и солдаты. Но ответственность за принимаемые решения советские лидеры старались переложить на Временное правительство, а то, в свою очередь, объясняло собственную нерешительность в осуществлении реформ противодействием советов.
Промедление в проведении давно назревших преобразований определялось не только постоянными спорами либералов и социалистов, но и тем, что затевать реформы во время войны, когда над страной нависал двухтысячекилометровый фронт, было смертельно опасно.
Объявить о долгожданном для крестьян черном переделе земли означало вызвать массовое стихийное дезертирство с фронта миллионов солдат, которые устремились бы в родные села и деревни. В итоге — неизбежная военная катастрофа.
Выйти из войны (как того требовала солдатская масса), заключить (вопреки международным обязательствам страны) сепаратный мир с противниками — это значило бы обесценить немалые жертвы трехлетних сражений, потерять все выгоды от недалекой уже общей победы Антанты и надолго утратить статус великой державы, авторитет, вес страны в мире.
Введение 8-часового рабочего дня, повышение зарплат и удовлетворение иных требований пролетариев вели к ослаблению военной промышленности, к срыву снабжения фронта, к инфляции и росту цен.
Предоставление народам империи национальной самостоятельности, даже самое обсуждение межнациональных проблем неизбежно вызвало бы взрывы национализма, кровавых конфликтов на окраинах, что привело бы к потере контроля над ближайшими тылами воюющей армии, к развалу многонациональной державы.
Почти все партии — и правительственные, и советские — боялись взять на себя ответственность за последствия реформ во время войны. Они откладывали решение внутренних проблем до окончания боевых действий, до победы…