Вторая половина 1991 г. была временем бурных политических событий и тяжелейшего экономического кризиса. Союзные органы власти формально еще сохранялись, но уже были бессильны хоть как-то повлиять на обстановку. Ставшие фактически самостоятельными республиканские власти срочно формировали собственные структуры управления и пытались навести хотя бы некоторый порядок на своих территориях.
Экономическая система развалилась окончательно. Государственные предприятия и колхозы перестали подчиняться указаниям властей и отказывались отгружать свою продукцию смежникам и в торговлю по государственным ценам. Покупательная способность рубля падала с каждым днем; отечественным деньгам уже никто не верил, и сделки либо заключались на доллары, либо осуществлялись на бартерной основе (товар на товар — безденежных расчетов).
Магазины стояли пустые, продукты из государственных запасов распределялись по карточкам. От голода многие семьи спасала только иностранная гуманитарная помощь. Государственная казна была пуста; в долг больше никто не давал.
Приказы уже не действовали; вновь запустить народное хозяйство можно было только экономической заинтересованностью. Для этого нужно было сделать предприятия во всех отношениях самостоятельными, предоставив им возможность решать, какую продукцию выпускать, у кого покупать сырье, кому и по какой цене продавать товар. Требовалось остановить стремительное обесценивание отечественных денег, а значит, отключить печатный станок Государственного банка и удерживаться от соблазна пополнять казну пустыми банкнотами.
Это были тяжелые решения. Большинство предприятий не привыкли к жесткой экономии, не знали реальных цен, потребностей рынка, не имели информации о возможных поставщиках и покупателях; их руководителям еще предстояло освоить сложную науку современного конкурентного рыночного хозяйства.
Трудность перехода к свободному рынку состояла еще и в том, что советское государство десятилетиями развивало в основном те отрасли, которые нужны были ему самому, а не населению. Потребности в огромном военно-промышленном комплексе и в обслуживающих его отраслях отпали, и миллионы высококвалифицированных работников теперь могли оказаться на улице (переход же на новые виды продукции не был делом одного дня). Еще только предстояло наладить новую систему сбора государственных налогов, а без этого невозможно было платить пенсии, зарплаты врачам, учителям и вообще всем «госбюджетникам». И на всё это нужно было время, время и время…
Было еще множество проблем — сложнейших для правительств и болезненных для населения. Опыта перехода огромной страны к демократии и свободному рынку после нескольких десятилетий тоталитаризма, да еще в условиях политического хаоса, не было. Легко было предсказать только одно: реформаторов на этом пути ждут острейшие социальные и политические конфликты. Решиться встать на такой путь могло себе позволить только руководство, уверенное в себе и в поддержке большинства населения.
Борис Ельцин, единственный из руководителей союзных республик, был всенародно избранным президентом; доверие большинства населения дало ему возможность принимать очень непопулярные, но неизбежные решения. На ключевые посты в российское правительство была приглашена группа молодых экономистов во главе с Егором Гайдаром, взявшаяся перестроить экономическую жизнь страны на рыночный лад.