ВВЕДЕНИЕ
Опыт истории — понятие на редкость емкое, многозначное, семантика его очень и очень широка. Историческая наука имеет дело с весьма подвижным и быстроменяющимся организмом, каким является человеческое общество, с присущими ему социальными политическими и культурными ценностями, находящимися в постоянном взаимодействии и развитии. Историю человеческого общества не поместишь в лабораторные условия и не смоделируешь во всех многообразных связях и отношениях. Историку, восстанавливающему прошлое, -совсем не проще, чем физику, улавливающему нейтрино или любую другую элементарную частицу, химику, конструирующему сложные полимеры, или биологу, ищущему тайны провождения жизни.
Наука, основоположниками которой были Маркс, Энгельс, Ленин, создала единственно верную концепцию всемирно-исторического процесса, решила многие коренные проблемы истории народов земного шара и внесла огромный вклад в прогресс человечества. Ее связь с жизнью, ее действенность и социальная функция как средства познания законов и перспектив общественного развития, как средства воспитания с каждым днем все возрастают.
Естественно, что историческая наука, как и всякая ругая, требует познания своей собственной истории, проверки результатов своих исследований, характеристики движения и борьбы различных, нередко прямо противоположных взглядов, т. е. динамики исторической мысли. Это и есть предмет особой области знания— историографии. Ее исходные принципы — подлинный историзм и партийность, признание коренной противоположности марксистско-ленинской методологии и методологии буржуазной, признание закономерностей общественно-экономического и культурного развития человечества.
История исторических знаний в советскую эпоху сравнительно молода. Тем более молода (и относительно, и абсолютно) казахстанская историография. В 20—30-е гг. историографической работы в Казахстане почти не велось, дальше кратких введений к книгам дело не шло.
Первые попытки более широко показать развитие исторической мысли были предприняты в послевоенные годы К Эти изыскания обращены преимущественно к литературе дореволюционного прошлого. В большинстве же трудов, изданных в 40-е — начале 50-х гг., проблемы историографии даже непосредственно по конкретным темам исследований не рассматривались. Историки обходили острые углы, часто замалчивали труды своих предшественников, временно вычеркнутые из науки.
Решительная борьба Коммунистической партии с наслоениями прошлого сразу же положительно сказалась на науке. Вновь вошло в нее творческое наследие ученых первых лет Советской власти, восстановилась преемственная связь в исследовании основных проблем и стал гораздо более ясным в целом поступательный ход развития исторической мысли. Вошли в систему обстоятельные историографические введения к монографиям, было покончено с фактами охаивания научных трудов, стала невозможной постановка той или иной проблемы без основательного рассмотрения работ предшественников.
К 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции, 40-летию образования Казахской ССР и Коммунистической партии Казахстана опубликованы статьи А. Н. Нусупбекова, С. Н. Покровского, В. Ф. Шахматова, А. X. Маргулана, К. Акишева, Э. Масанова, Б. С. Сулейменова, А. Б. Турсунбаева и других по истории исторической науки в Советском Казахстане.
В них была дана в общем правильная характеристика степени изученности многих важных проблем истории Советского и дореволюционного Казахстана, отмечены расхождения во взглядах по отдельным вопросам (например, о сути и специфике патриархально-феодальных отношений в казахском кочевом ауле), имелись сведения о публикации источников.
В это же время появились первые работы, в которых с партийных позиций оценивалась иностранная литература по истории казахского народа и дан отпор буржуазным фальсификаторам. Полезными оказались попытки обобщить историографию Казахстана в дореволюционную эпоху.
Несомненный интерес представляют специальные статьи о таких областях исторической науки, как этнография и археология, о Казахстане в период Великой Отечественной войны, персоналии — о взглядах и итогах деятельности отдельных видных ученых — историков и этнографов прошлого, а также археографические обзоры и материалы, содержащие сведения о преподавании историографии в высшей школе республики. Сделаны серьезные попытки разобрать состояние изученности вопросов истории Коммунистической партии Казахстана. В связи с подготовкой к 50-летию Октября опубликован ряд обобщающих работ об основных этапах становления и развития исторической науки в Казахской ССР.
Все это подняло казахстанскую историографию на новую, более высокую ступень.
Сложным и своеобразным был процесс становления и развития исторических знаний в Советском Казахстане. Но при всем том периодизация казахстанской историографии в главном совпадает с периодизацией истории науки в СССР в целом. Основные этапы определяются следующим образом: 1) от Октября 1917 г. до середины 30-х гг., 2) от середины 30-х до середины 50-х гг. и 3) от середины 50-х гг. до наших дней. Возможна и более дробная периодизация, например, заслуживают быть выделенными годы Великой Отечественной войны. Но в очерке ограничимся намеченными тремя крупными этапами.
Заметим, что вопросы периодизации были и остаются предметом дискуссии. Так, на выездной сессии научного совета по истории исторической науки Отделения истории Академии наук СССР в Алма-Ате (май 1968 г.) высказывались соображения, что завершение этапа становления науки в Средней Азии и Казахстане следует отнести к началу 40-х гг., а не к середине 30-х гг. Обосновывалась эта мысль тем, что середина 30-х гг. в плане истории науки имела много негативных, отрицательных моментов, достижения же ее были очень невелики.
Однако, такая аргументация вряд ли убедительна.
Во-первых, при относительной самостоятельности процесса развития науки ее проблематика была теснейшим образом связана с практикой социалистического строительства, а ее уровень в конечном счете определялся уровнем социального и культурного прогресса в данном случае некогда отсталых народов Советского Востока. В этом смысле не вызывает сомнений, что середина 30-х гг. — рубеж, когда были в основном решены задачи ликвидации фактического неравенства и перехода казахского, как и народов Средней Азии, к социализму, минуя капитализм.
Во-вторых, не следует забывать, что научные представления об истории Казахстана, казахского народа складывались не только в самой республике, но и за ее пределами, что казахстанская историография (как, впрочем, и любой среднеазиатской республики) являлась неотъемлемой составной частью советской исторической науки в целом.
В-третьих (это будет раскрыто в тексте книги), к середине 30-х гг. в казахстанской историографии были достигнуты существенные научные результаты, и не негативные, а позитивные сдвиги определяли лицо науки. К тому же конец 30-х гг. не внес принципиально чего-либо нового в изучении истории Казахской ССР. Разумеется, сказанное не исключает возможности продолжения дискуссии по столь актуальному вопросу.
Бесспорно, что наши знания об истории казахского народа и других народов, живущих на территории республики, за годы Советской власти неизмеримо расширились, многое осмыслено и оценено. Назрела необходимость обобщить накопленный опыт. Ибо без такого обобщения существенно затруднено развитие творческой мысли, выделение актуальных и малоисследованных проблем, решение спорных вопросов.
Предлагаемый вниманию читателя обзорный очерк не ставит своей целью всесторонне охарактеризовать весь процесс становления и развития казахстанской историографии за 50 лет Советской власти. Его задача гораздо скромнее: попытаться наметить главные вехи \’науки, раскрыть внутреннюю логику ее роста, ее основные достижения, а вместе с тем выявить пробелы, отметить дискуссионные вопросы, показать ее теснейшую взаимосвязь с общественно-политической жизнью страны, классовой борьбой.
Очерк, таким образом, не исчерпывает темы. В нем мало охарактеризована, например, историография Коммунистической партии Казахстана, так как она изучена далеко не достаточно. Он не касается успехов археологии и этнографии, которым посвящены вышедшие в последние годы книги и статьи (повторять их содержание нецелесообразно).
Библиография представлена главным образом книгами и частично статьями. Научный аппарат ограничен, ибо даже неаннотированный указатель статей и публикаций потребовал бы десятков печатных листов. Наименования трудов, вышедших на казахском языке, даны в русском переводе с указанием на язык оригинала.
Раздел по историографии культурного строительства (гл. 4) написан Р. Б. Сулейменовым и X. И. Бисеновым.
Проблемы, поставленные в книге, рассматривались на сессиях научного совета по истории исторической науки при Отделении истории АН СССР (Киев, 1965; М., 1966), на заседаниях редколлегии «Очерков истории исторической науки в СССР» (М., 1967), конференции историков партии при Казахском филиале ИМЛ — Ин-те истории партии при ЦК КП Казахстана (Алма-Ата, 1967), во время обсуждения макета седьмого тома «Очерков истории исторической науки в СССР» (Алма-Ата, 1968), на всесоюзной сессии по истории национально-государственного строительства в СССР (Душанбе, 1968). Критические замечания, многие советы и пожелания были учтены при подготовке работы к печати.
Возможно, отдельные положения, формулировки очерка окажутся недостаточно убедительными, а, может быть, и спорными. Обмен мнениями, критические (замечания, продолжение исследований несомненно будут содействовать созданию обобщающего труда по истории исторических знаний в Советском Казахстане.