В советской экономике постепенно накапливались трудноразрешимые проблемы.
Плановая командная экономика может обеспечивать рост производства только при неисчерпаемых ресурсах. (Построить еще 20 заводов или электростанций? Прорыть еще тысячу километров каналов? Нет проблем — были бы рабочие руки и сырье.) Но к концу 1960-х гг. стало очевидно, что трудовые резервы страны и ее природные богатства небеспредельны.
На протяжении предыдущих десятилетий главным источником дешевых ресурсов (рабочих рук, продовольствия, сырья) была деревня. Но к 1970-м гг. ее силы истощились: работоспособная молодежь перебралась в города, и оставшиеся в колхозах сельские жители оказались не в состоянии прокормить страну.
Когда начала ощущаться нехватка рабочих рук, топлива, электроэнергии, металла, леса, продовольствия, стало видно, насколько расточительно работает экономика, как неоправданно много затрачивается (и впустую теряется) труда, энергии и материалов.
Выросли поколения работников, которые привыкли лишь повиноваться приказам управленцев-чиновников (а те, в свою очередь, только подчинялись приказам сверху да бездумно исполняли инструкции). Работавшие на государственных предприятиях не были кровно заинтересованы в конечных результатах своего труда и не стремились производить изделия высокого качества, быстро и с наименьшими затратами. Призывы к сознательности более не действовали. Государство отказалось от массовых репрессий, и страх перед жестокими наказаниями стал постепенно забываться. (Кроме того, угрозами можно заставить лучше работать землекопа, но не инженера, управляющего или квалифицированного рабочего на современном производстве.) Выход был один — материально заинтересовать работника в результатах его труда.
С 1965 г. предпринимались попытки перестроить экономический механизм так, чтобы каждое государственное предприятие не только выполняло приказы своего министерства, но и было бы заинтересовано работать эффективно (эти попытки принято называть косыгинской реформой — по имени тогдашнего главы правительства).
Директора предприятий получили известную свободу действий и могли самостоятельно принимать решения о выпуске некоторых изделий, распоряжаться частью прибыли от их продажи, премировать своих работников из этой прибыли. Но при этом цены на подавляющее большинство товаров по-прежнему назначались сверху; конкуренции между производителями не было; опасности разориться от плохой работы также никто не чувствовал. Через несколько лет стало ясно, что играть в рынок государственной экономике не имеет смысла.
Вплоть до середины 1980-х гг. продолжались попытки заставить предприятия работать лучше. Но и через двадцать лет после начала реформ предприятиям оказывалось более выгодно затрачивать на производство изделий как можно больше труда, материалов и энергии, чем экономить их; проще было выпускать устаревшую продукцию, чем осваивать новую, более современную. Были перепробованы многочисленные рекомендации ученых-экономистов, но всё оказалось напрасным: темпы хозяйственного роста снижались год от года (а качество продукции по-прежнему оставалось низким).
Впрочем, в 1970-е гг. у Советского Союза появился новый обильный источник экономического благополучия — в Западной Сибири были открыты огромные месторождения нефти. В то время мировая цена на нефть резко подскочила, и в казну СССР потекли десятки миллиардов нефтедолларов. Полученные за десять лет 200 млрд, долларов от нефтяного экспорта позволили стране прожить это время относительно благополучно, а руководству — отложить серьезные реформы «до худших времен».