Новый этап в развитии исторических знаний

Новый крупный этап в развитии исторической науки в Казахстане охватывает почти целое двадцатилетие, с середины 30-х до середины 50-х гг.

В науке закрепились марксистско-ленинская методология, марксистско-ленинское понимание исторического процесса. Исследование истории Казахстана приобрело более профессиональный характер, костяк ее стал обрастать реальной плотью — конкретно-историческими фактами.

На более высоком уровне и в гораздо больших масштабах начала вестись подготовка кадров историков в высших учебных заведениях республики, постоянной стала аспирантура в научно-исследовательских учреждениях и вузах.

Расширился по сравнению с предшествующим временем круг проблем, изучаемых историками. Если раньше большей частью исследовались вопросы истории Казахстана XIX — начала XX века и отчасти первых лет Советской власти (история Октября и гражданской войны), то теперь в равной мере и многие вопросы, истории социалистического строительства 20-х — первой половины 30-х гг. (история колхозного строительства, создание и развитие советской казахской государственности, строительство промышленных очагов), а также древней и средневековой истории Казахстана (специфика феодальных отношений у казахов, казахско-русские отношения и история вхождения казахских земель в состав России, национальные движения, периодизация дореволюционной истории Казахстана и другие).

Намного расширился также фронт исследований по истории Коммунистической партии Казахстана. Постепенно преодолевались ошибочные социологизаторские построения, не подтвержденные конкретно-историческим материалом.

В 1945 г. в Академии наук Казахской ССР был образован Институт истории, археологии и этнографии. Возросла роль Казахского филиала Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС —Института истории партии при ЦК КП Казахстана — республиканского центра изучения истории партийной организации и систематического перевода и издания массовым тиражом сочинений-классиков марксизма-ленинизма на казахском языке. В 1943 г. был открыт исторический факультет Казахского государственного университета им. С. М. Кирова, а затем исторические факультеты в педагогических институтах.

Происходило размежевание областей исторического знания, археология и этнография выделились в самостоятельные отрасли науки, повысилась методика археологических раскопок и полевых этнографических работ. Развернулось сплошное, правда, в основном рекогносцировочное обследование территории Казахстана в археологическом и этнографическом планах.

Наука развивалась в нелегких условиях. Нарушения ленинских норм партийной и государственной жизни, субъективизм самым отрицательным образом сказались на историографии Казахстана, как и вообще советской исторической науке. Довольно широкое распространение получил иллюстративный метод доказательств. Дискуссии и обсуждения далеко не всегда носили творческий характер, а критика сопровождалась нередко приклеиванием необоснованных ярлыков. Тезис об обострении классовой борьбы и после победы социализма, распространенный на идеологический фронт, в том числе на историческую науку, привел к. тяжким издержкам. Недостаточное внимание уделялось изучению коренных проблем истории Коммунистической партии Советского Союза и ее местных организаций. Мало привлекался новый документальный материал. История предреволюционных лет и советская эпоха были в значительной мере обезличены. Догматизм наложил свою печать на историческую литературу, в особенности по истории советской эпохи.

В этом отношении очень характерна книга Е. Семенихиной, посвященная истории коллективизации сельского хозяйства Казахстана.

Сразу же оговорим, что критический разбор труда Е. Семенихиной не ретроспективная рецензия, которую несложно написать, исходя из современных достижений исторической науки. Отразив положительные итоги исследования истории социалистического преобразования сельского хозяйства, книга вместе с тем сконцентрировала и все его коренные недочеты. В ней целиком преобладает иллюстративный, описательный метод, когда на примере одного колхоза или района делаются обобщения. Не рассказано, что и как делала партия, партийная организация и Советы Казахстана для решения сложнейшей задачи утверждения социалистических производственных отношений в сельском хозяйстве.

Книга содержит массу противоречивых данных и утверждений. Например, масштабы кооперирования в начале 1930 или 1931—1932 гг. оцениваются то положительно, то отрицательна Точно так же преподнесены и сведения о темпах оседания. Перегибы, допускавшиеся при осуществлении ленинского кооперативного плана, в основном замалчивались. Поэтому постановление ЦК ВКП(б) о сельском хозяйстве Казахстана, и в частности о животноводстве, от 17 сентября 1932 г., как известно, резко критически охарактеризовавшее положение дел, остается немотивированным.

В книге отсутствует какая бы то ни было критика источников. Это привело не только к противоречиям в цифрах, но и введению в оборот явно недостоверных сведений. Так, говорится, что в феврале 1930 г. было экспроприировано 14 730 кулацких и байских хозяйств, что составляло якобы 80-85% их общего числа. Между тем, как уже тогда было известно, крестьянских хозяйств накануне коллективизации в Казахстане имелось около 1 млн. 200 тыс., а 5-6% из них составляли кулацко-байские хозяйства. Элементарный пересчет показывает, что, таким образом, кулацко-байcких хозяйств насчитывалось не менее 50— 60 тыс.

Автор даже не попытался проследить, как партия -направляла эволюцию форм колхозного строительства в ауле от ТОЗа, малсерктика к артели, хотя документы по этому вопросу тогда уже были известны и ничто не мешало их анализу. Не учтена исследователем и историческая перспектива развития колхозного строя, также нашедшая отражение в публиковавшихся в то время статистических сборниках.

Однако не названные негативные моменты, в конечном счете, определяли состояние науки. Историческая мысль не стояла на месте, шла вперед и добилась серьезных результатов.

В трудные для советского народа годы Великой Отечественной войны (1941—1945 гг.) казахстанские историки целиком подчинили всю свою работу делу победы над врагом. Новую силу обрели в науке идеи советского патриотизма, дружбы народов, героические традиции народов нашей Родины, в частности казахского народа.

Сборники статей о Героях Советского Союза — казахстанцах, боевом пути сформированных в республике отдельных воинских -соединений, статьи, листовки и памфлеты, выступления перед фронтовиками, рабочими, колхозниками, ковавшими победу в тылу,— все достижения исторической науки, все формы пропаганды исторических знаний служили благородной цели защиты многонационального социалистического отечества — первого в мире государства рабочих и крестьян, цели полного разгрома немецко-фашистских захватчиков.

Весьма серьезно сказалось на развитии казахстанской историографии, на подготовке высококвалифицированных кадров местных историков то обстоятельство, что в годы Отечественной войны, в эвакуации в Казахстане находилась большая группа видных русских ученых-историков — А. М. Панкратова, С. В. Бахрушин, Н. М. Дружинин, М. П. Вяткин, Д. А. Баевский, М. П. Ким, А. П. Кучкин, С. В. Юшков и многие другие. При их непосредственной помощи воспитывалось, повышало свою научную квалификацию целое поколение казахстанских историков. При их прямом участии было предпринято создание обобщающего труда по истории Казахской ССР —с древнейших времен до Великой Отечественной войны Советского Союза.

«История Казахской ССР (с древнейших времен до наших дней)», вышедшая в 1943 г., принципиально отличалась от всех предшествующих работ по истории Казахстана.

Ближе всех к ней по уровню и масштабам охвата исторического процесса на территории края — «Очерки по истории Казахской ССР» М. П. Вяткина (Алма-Ата, 1941). Но в «Очерках» исторические события рассматривались только до 70-х гг. XIX в. Таким образом, вопросы истории Казахстана периода кануна социалистической революции и послереволюционной, советской эпохи вообще не освещались. Многие проблемы представлены в «Очерках» бегло, без привлечения источников, в основе периодизации лежал, главным образом, политический фактор, история культуры казахского народа почти целиком выпала. В свое время книга, несомненно, сыграла положительную роль, будучи обобщающей сводкой накопленного конкретно-исторического материала. Но наука уже ушла намного дальше. Назревшие общественные потребности сделали необходимым создание нового обобщающего труда. Объективно сложилось такое положение, при котором казахстанской историографии сознательно пришлось идти на создание такого труда до появления монографий по узловым историческим проблемам.

В отличие от всех прежних работ (авторы — А. П. Чулошников, С. Д. Асфендиаров, М. П. Вяткин) за подготовку «Истории Казахской ССР» взялся не один ученый, а коллектив исследователей. И это дало возможность в очень короткий срок обобщить опыт истории союзной республики впервые в СССР.

Выход в свет первого издания «Истории Казахской ССР (с древнейших времен до наших дней)» явился важной вехой в историографии, вызвал большой интерес общественности. В книге были обобщены многие достижения в изучении истории Казахстана, поставлены и по-новому решены некоторые вопросы дореволюционной истории края, впервые дано систематическое изложение истории советской эпохи — с победы Великой Октябрьской социалистической революции по первые годы Отечественной войны включительно. Вместе с тем в ней отразились все слабые стороны и крупные пробелы казахстанской историографии, сказалась неизученность многих важных проблем истории Казахстана. В книге имелись также серьезные ошибки — идеализация феодального прошлого, односторонняя оценка феодально-монархических движений и вхождения казахских земель в состав России. Весьма поверхностно» рассматривалась история производительных сил. Важнейшие периоды дореволюционной истории Казахстана выделялись не в соответствии с марксистско-ленинским учением об общественно-экономических формациях, а по-прежнему исходя из ложного критерия о «независимости» или «зависимости» Казахстана от России.

В августе 1945 г. ЦК КП(б) Казахстана принял специальное постановление о переиздании «Истории Казахской ССР». Но ошибки были исправлены не сразу. Вышедшая в 1948 г. монография Е. Б. Бекмаханова «Казахстан в 20—40-е годы XIX века» также содержала методологические ошибки, типичные для первого издания «Истории Казахской ССР». В ней не была раскрыта противоположность классовых интересов ханско-султанской верхушки и трудового народа в движении Кенесары Касымова, недостаточно ясно охарактеризован ход и историческое значение вхождения казахских земель в состав России. Прошедшая по книге дискуссия, хотя и подвергла критике эти и другие положения, но не дала реального научного итога.

В 1949 г. вышла «История Казахской ССР» в двух томах (первый — по истории дореволюционного, второй — по истории Советского Казахстана). Это издание сравнительно с первым выше по своему уровню. В нем глубже, конкретнее и в основном верно для своего времени освещены основные проблемы истории послеоктябрьской эпохи, истории края в конце XIX — начале XX века. Но и оно еще далеко не преодолело, а в отдельных вопросах повторило ошибки прежнего издания.

Руководствуясь указаниями Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, ЦК КП(б) Казахстана в своих решениях по вопросам идеологической работы, в частности истории республики (апрель 1951 г.), направил усилия историков против идеализации Феодального прошлого казахского народа, некритического отношения к его культурному наследию. ПК требовал решительной борьбы с проявлениями национальной ограниченности, воспеванием ханов и султанов — душителей и эксплуататоров трудящихся масс, с отступлениями от марксистско-ленинского подхода к оценке событий. ЦК КП(б) Казахстана нацелил ученых на изучение и правильное отображение исторических связей казахского народа с русским и другими народами СССР, корней их дружбы, складывавшихся в совместной борьбе против царизма, русских помещиков и капиталистов, феодально-байской верхушки, в борьбе за победу социалистической революции, за социализм.

Упорные искания, приток новых творческих сил обусловили преодоление односторонности в освещении: исторических событий, повышение качества исследований. Немалую роль в этом сыграл подъем археографической работы, привлечение новых источников и их. критическая оценка.

В результате многолетней работы архивистов в двух: республиканских архивах (ЦГАОР КазССР и ЦГИА КазССР) еще в канун войны было сосредоточена и в основном обработано 1266 архивных фондов с 429 тысячами единиц хранения, к началу 50-х гг.— более 1500 фондов с полумиллионом единиц хранения.

В послевоенные годы практика использования архивных документов все расширялась. Составлялись обзоры отдельных архивных фондов, тематические обзоры документов, например, по такому актуальному вопросу, как пережитки родового строя в общественных отношениях казахов-кочевников; были подготовлены брошюры: «Барометр показывает бурю» (о событиях 1905 г. в Казахстане), «Свидетели прошлого» (об истории революционного движения в 1917—1920 гг.), публикации: «Казахские феодалы—баи на службе у царизма», «Новые материалы к биографии М. В. Фрунзе», «Куйбышев в борьбе за Советский Казахстан» и многие, многие другие. Образовывались личные фонды крупных ученых-исследователей прошлого, был создан архив кинофотодокументов, издавались путеводители по архивохранилищам Казахской ССР.

От обзоров отдельных фондов, брошюр и документальных публикаций, путеводителей по архивохранилищам археографы-историки и архивисты переходили к подготовке тематических документальных сборников как по истории советского, так и дореволюционного Казахстана. Предпринимались новые попытки составления летописи Великого Октября в рамках юга Казахстана.

Возрос интерес к исследованию вопросов истории Советского Казахстана. Научное обоснование получило наложение об исторической закономерности победы социалистической революции в Казахстане, как неотъемлемой составной процесса Великой Октябрьской революции во всей стране. Историки на конкретном материале изучали социально-экономические и политические предпосылки революции, историю соединения под руководством Коммунистической партии пролетарского движения за свержение власти буржуазии и единовластие Советов, установление диктатуры рабочего класса с крестьянским движением за землю, общедемократическим движением за мир, освободительным движением угнетенных народов против национально-колониального гнета.

В науку входил ценный документальный материал об активном участии казахских, русских, уйгурских, украинских, дунганских трудящихся многонационального края, ведомых русским рабочим классом и Коммунистической партией, в борьбе за установление и упрочение Советской власти в Казахстане. Стали выясняться и особенности процесса социалистической революции в отсталом колониальном крае.

Значительные успехи были достигнуты в изучении истории гражданской войны — истории казахстанских фронтов (Актюбинского, Семиреченского и Уральского), ярких страниц героической борьбы Красной Армии, трудящихся края против белогвардейцев, интервентов, алашордынцев (например, оборона Уральска, Оренбурга), истории формирования и боевого пути ряда национальных частей Красной Армии, некоторых вопросов истории советского строительства в ауле и деревне в Семиречье, Восточном Казахстане и других районах. Вводился в науку материал, доказательно раскрывающий роль иностранных интервентов в гражданской войне.

Основные работы по истории Октября и гражданской войны, как, впрочем, и истории социалистического строительства, избавлялись от провинциализма, преодолевали известную оторванность, обособленность в изложении казахстанских событий от событий в России, правильно указывали на решающее значение победы социалистической революции в пролетарских центрах страны для установления Советской власти в Казахстане, на зависимость судеб революции в крае, прежде всего от хода и исхода военных действий на главных фронтах гражданской войны, на теснейшую взаимосвязь и взаимообусловленность сложнейшего процесса социалистической революции и гражданской войны во всей советской стране.

Существенные результаты были получены в изучении истории советского национально-государственного строительства. Новые документы, их критический анализ позволили довольно четко восстановить историю-образования казахской советской государственности (1918—1920 гг.), подробно рассмотреть деятельность Киргизского (Казахского) военно-революционного комитета (июль 1919 — сентябрь 1920 гг.). Столь же подробно в исторической литературе было показано, как Коммунистическая партия подготовила и осуществила национально-государственное размежевание Средней Азии, воплотила в жизнь чаяния казахского народа о воссоединении своих земель в Казахской АССР, какую острую борьбу она вела с великодержавно-шовинистическими и националистическими уклонами в ходе проведения национально-государственного размежевания.

Появились труды по истории подготовки и преобразования Казахской АССР в союзную республику (1936) и первых выборов в Советы на основе новой Конституции.

Весомые итоги дало исследование истории восстановления народного хозяйства и создания социалистической индустрии в республике, в частности таких ее очагов, как Караганда, Рудный Алтай, Турксиб, возникновения социалистического соревнования и движения новаторов производства, называвшегося тогда стахановским движением.

Еще большее внимание историков приковала тема исторической подготовки и проведения массовой коллективизации. Изучались подготовка и проведение коллективизации в отдельных областях обширной территории республики, исследовались специфические формы кооперирования казахских трудящихся, история перовых колхозов в Казахстане. Велось, хотя еще весьма ограниченно и без взаимной связи, изучение аграрных мероприятий Советской власти в ауле и деревне в октябре 1917—1929 гг. (земельно-водная реформа 1921— 1922 гг. в Семиречье и Южном Казахстане, передел сенокосных и пахотных угодий, конфискация скота и имущества крупных баев-полуфеодалов в 1926—1928 гг.). Были выявлены новые материалы о формах и накале классовой борьбы в период объединения сотен тысяч аульно-деревенских хозяйств в колхозы.

В науку входила тема братской помощи русского народа, русского рабочего класса в социалистическом преобразовании Казахской республики, в частности в социалистической переделке отсталых форм хозяйства и быта аульно-сельского населения и обеспечении сельского хозяйства техникой и кадрами. Этой теме посвящались брошюры и статьи, в большей или меньшей степени ее касались все исследования по истории социалистического строительства.

В послевоенные годы историки занялись изучением роли Казахстана, как одного из арсеналов страны в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., накапливали сведения о фронтовых подвигах казахстанцев.

Известный вклад был внесен в историю Коммунистической партии Казахстана. Ученые приступили к созданию обобщающего труда по истории партийной организации республики. Собирались и осмысливались документы, факты о том, как оформлялись местные большевистские организации и как они действовали в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции, в годы гражданской войны. Обобщался опыт Коммунистической партии Казахстана по пропаганде идей советского патриотизма среди воинов-казахов в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг., изучалась деятельность политических отделов МТС. На страницах местных журналов и газет публиковались статьи по отдельным вопросам истории партийной организации республики.

На более серьезной научной основе, чем раньше, ставилась и решалась проблема периодизации истории Казахстана. Историки отказались от старой схемы, согласно которой дореволюционная история края членилась только на периоды «независимости» и колониализма. Синтез большого исторического материала, его осмысление на основе марксистско-ленинского учения о социально-экономических формациях позволили пересмотреть эту схему. Утвердилась новая точка зрения: до Великой Октябрьской социалистической революции человеческое общество на территории Казахстана знало две основные социально-экономические формации — первобытнообщинный строй и. феодальный строй со специфичными чертами, обусловленными кочевьда зяйством, неразвитостью форм феодальной собственности на землю и отсутствием крепостничества. Сделана была попытка хронологически очертить рамки этих главных этапов.

Дальнейшее развитие получило положение о производственных отношениях в казахском ауле как отношениях патриархально-феодальных, причем примат в этом сложном переплете общественных отношений, отмечали ученые, конечно, принадлежал феодальному началу.

Закрепилось мнение о казахском обществе, как обществе классовом, сдвинуто время перехода к нему более чем на тысячелетие. Было доказана, что VI— VII вв. (время Тюркского каганата) — это уже период становления феодальной формации на территории Казахстана.

Вместе с тем в науку вошло положение о миновании древнейшим населением края рабовладельческого строя как способа производства, хотя рабство в различных формах, прежде всего в виде патриархального рабства, безусловно, здесь существовало. Оно было подтверждено комплексом археологических данных и выявленными, хотя пока еще ограниченными, письменными источниками. Но выяснение причин, вызвавших переход от первобытнообщинного строя к феодальному, минуя рабовладельческий, еще далеко не было завершено. Ссылка на решающее значение хозяйственного фактора, т. е. кочевого скотоводства, якобы полностью исключающего возможность и целесообразность массового применения рабского труда, оказалась явно недостаточной. Ибо известно, что многие народы, не знавшие кочевого скотоводства, как основной формы хозяйства, примерно в ту же пору (во времени) также миновали в своем развитии рабовладельческий строй.

Обоснован был тезис об относительно широком проникновении в экономику Казахстана, в том числе и в казахский аул, во второй половине XIX — начале XX века капиталистических отношений и происходившем в результате этого разложении патриархально феодальных отношений. Однако до Октябрьской революции в Казахстане, особенно в казахском ауле (это признавалось всеми исследователями), господствовали еще докапиталистические производственные отношения и край не прошел еще стадии промышленного капитализма.

Известные сдвиги произошли в исследовании чрезвычайно сложной проблемы происхождения казахской народности. Были отброшены ошибочные, ненаучные построения о том, что казахи как народность существовали уже к середине первого тысячелетия до нашей эры, а также необоснованные представления о преобладающем влиянии в процессе их этногенеза внешнего или, точнее, внешнеполитического фактора — образования государства Шейбани в Средней Азии и присоединения Западной Сибири к России. Продолжались изыскания по объяснению происхождения термина «казах»; верно отмечалось, что следует различать конкретную историю и время образования народности от толкований и времени появления в источниках этнонима «казах».

Выяснялась этническая и языковая принадлежность племенных компонентов, вошедших в состав казахской народности, например, кипчаков. В обиход входила, правда, еще очень схематичная точка зрения: процесс этногенеза казахов в основе своей автохтонен, он еще начался в седой древности, продолжался до середины XV — начала XVI века и органически связан со становлением и укреплением феодального общества на территории Казахстана. Весьма существенное значение для образования народности имела общность типа хозяйства, материальной культуры и быта, а также языковая родственность (абсолютное преобладание тюркоязычных племенных объединений и племен). Отрицательно сказалось на этногенезе казахов монгольское нашествие, но оно только задержало, а не остановило его.

При всей противоречивости процесса, когда племена и племенные объединения соединялись и распадались, входили в разные государственные образования или даже поглощались другими этническими группами, ассимилировали пришлые этнические элементы, поступательная, восходящая тенденция к сближению и образованию одной — казахской — народности несомненна. Очевидна также связь этногенетических явлений на территории Казахстана в древности и средневековье с аналогичными явлениями в Средней Азии и бесспорно, что многие тюркоязычные племена и племенные группы вошли не только в состав казахов, но и узбеков, и туркмен.

Изучалась проблема истории возникновения и развития государственности на территории Казахстана. Был пересмотрен ранее общепринятый взгляд об относительно позднем возникновении государственности на территории Казахстана. Новые данные археологов, сведения историков дали возможность поставить вопрос о характере политического строя и возникновении элементов государственности еще у древних насельников юга Казахстана — усуней и канглы (на рубеже нашей эры).

Пересматривалось также положение о причинах возникновения казахской государственности — казахских ханств в XV—XVI вв. Историки отошли от традиционного объяснения — казахское ханство возникло в результате откочевки из ханства Абулхаира нескольких родоплеменных групп казахов во главе с султанами Джаныбеком и Гиреем в район Семиречья. Стали выясняться внутренние социально-экономические и политические факторы, обусловившие образование казахских ханств, их специфика в сравнении с феодальной государственностью других народов, стоявших на более высоких ступенях общественно-экономического развития, в частности народов сопредельных стран.

Большой размах получило исследование конкретной истории присоединения казахских земель к России. Прежде всего были выяснены политическая обстановка в Младшем и Среднем жузах в конце XVII — начале XVIII в., экономические и политические причины, побудившие казахов искать российского подданства, влияние джунгарского нашествия. Установлены в ряде случаев на основе количественных показателей конкретные изменения в экономике, общественных отношениях, быте казахского народа под воздействием экономики России, зафиксировано с помощью достоверных источников сокращение, а затем прекращение феодальных усобиц.

Все большее внимание стала привлекать история складывания дружественных отношений казахского народа с русским и другими народами России, общность их исторических судеб, совместная революционная борьба против царизма, помещиков и капиталистов.

Появились первые работы о формировании национальных кадров российского рабочего класса, о революционном рабочем и крестьянском движении в крае, истории переселения русско-украинского крестьянства в Казахстан.

Предметом специального исследования стала история революционного движения в крае в период первой русской буржуазно-демократической революции 1905—1907 гг., были выявлены и опубликованы новые документальные материалы об участии трудящихся Казахстана в борьбе против царизма в 1905—1907 гг. Общее признание получил принципиальной важности тезис — революционное движение в Казахстане в период первой русской буржуазно-демократической революции сливалось с революционным процессом во всей России.

Революционное движение русского рабочего класса поднимало и звало к борьбе миллионные массы крестьян-тружеников всех национальностей, включая и крестьян восточных окраин Российской империи. От жалоб и петиций до вооруженных столкновений с урядниками, исправниками, волостными управителями, казачьими командами — вот школа, которую прошло трудовое крестьянство Казахского края.

Во весь рост в науке стал вопрос об исторических судьбах многонационального крестьянства края в канун социалистической революции. Новый документальный материал показал, как по мере распространения российского капитализма вширь и «раскрестьянивания» аула и деревни четче проявлялись революционные возможности крестьян-переселенцев и казахских шаруа, необходимость их союза с русским рабочим классом. Ибо, как учил Ленин и подтверждал опыт истории, только рабочий класс, сплачивая трудящихся города и деревни (в том числе и национальной), способен спасти крестьянство от кабалы, нищеты, разорения, поднять его благосостояние и культуру, приобщить к строительству социализма.

Одной из форм классовой борьбы в казахском ауле в конце XIX — начале XX в. была борьба за развитие оседлости и земледелия. Большей части байства было выгоднее кочевать, поэтому оно выступало за сохранение прежнего образа жизни, напротив, беднота тянулась к оседлости. Проиллюстрируем это на документе: обманутые судом биев, ставшим на защиту кочевых порядков, бедняки Супатаевской волости Капальского уезда писали губернатору Семиреченской области, что они «были избраны доверенными от 50 кибитковладельцев волости, желающих переселиться в оседлость крестьян. Но сторона, не желающая оставить кочевой образ жизни (т. е. баи. — Г. Д.), не желает отпустить нас, за что именно во всем нас до невыносимости притесняет, налагает на нас излишние денежные сборы, учиняет нам подложные долговые и другие документы».

Историческая литература зафиксировала эту форму классовой борьбы, указала на ее социальные корни, связь с главными тенденциями экономического развития аула.

Критически переосмысливалась история культурного наследства казахского народа. Отвергнув ошибочную теорию «единого потока» и ее проявления в казахстанской историографии и литературоведении, исследователи стали четче различать в истории культуры передовые для своего времени направления и течения, феодально-клерикальные и реакционные, немало сделали они для восстановления действительного места в истории выдающихся представителей казахской демократической культуры, науки, общественно-политической мысли — Абая Кунанбаева, Чокана Валиханова, Ибрагима Алтынсарина. Известные положительные результаты были достигнуты в изучении истории народного образования в Казахстане в XIX — начале XX века, в сборе и публикации устно-поэтического наследия казахского народа. Правда, отдельные историки и литературоведы впадали в крайности и упрощенно, нигилистически относились к некоторым сложным и противоречивым явлениям казахской культуры прошлого, например, к оценке казахского эпоса.

Существенный вклад был внесен в изучение истории национально-освободительного движения в Казахстане во второй половине XVIII в., в XIX и начале XX в. Мы имеем в виду прежде всего монографическое исследование М. П. Вяткина о восстании трудящихся Младшего жуза в 1783—1797 гг. под предводительством батыра Срыма Датова, удостоенное Государственной премии. Укажем также на монографии В. Ф. Шахматова и других о восстании трудящихся Букеевской орды в 1836—1837 гг. во главе с Исатаем Таймановым и Махамбетом Утемисовым, о выступлении сырдарьинских егиншей в 1856—1857 гг., на статьи о массовом движении казахов южных районов Казахстана против гнета кокандских феодалов в 1858 г., о восстании 1916 г. в Казахстане. Глубина анализа исторического материала и широта обобщений в этих книгах различны, накапливался и новый материал, отдельные положения и выводы сравнительно быстра устаревали. Но главное, принципиальное в оценке характера, движущих сил и результатов этих освободительных выступлений казахского трудового народа выдержало испытание временем.

В борьбе с неправильными, односторонними оценками прошлого в вопросе о присоединении Казахстана к России и национальных движениях были и известные издержки. В литературе конца 40-х — начала 50-х гг., главным образом пропагандистского характера, авторы иногда недостаточно раскрывали тяготы национально-колониального гнета, чем объективно снимали историческую обусловленность, необходимость борьбы казахских трудящихся совместно с русскими рабочими и крестьянами против общего врага — царизма, против помещиков и капиталистов. Эти крайности, в частности, сказались на оценке восстания 1869—1870 гг. в Западном Казахстане и на Мангышлаке.

Тогда же родились тенденции превратить в «реакционные» и многие другие в основе своей народно-освободительные выступления казахских трудящихся. Так, в дискуссии по вопросу о национальных движениях в Казахстане в прошлом, состоявшейся в Алма-Ате в 1952 г. (материалы ее не опубликованы), предпринимались попытки на основе случайных, нехарактерных документов или даже отрывков из них, к тому же произвольно толкуемых, представить движение казахских шару а Младшего жуза в 1783—1797 гг. под предводительством Срыма Датова, второй этап (1838 г.) восстания казахов Букеевской орды и даже крупнейшее народно-освободительной движение казахского народа, как и народов Средней Азии, эпохи империализма — восстание 1916 г.— как движения в защиту феодального прошлого, как чисто антирусские выступления казахской феодальной верхушки и т. д.

Казахстанская историография не приняла таких взглядов. Появившись случайно, не имея под собой научной основы, они быстро сошли на нет и более не возрождались.

Разумеется, это не исключает того, что при оценке названных и некоторых других народных выступлений как освободительных историки анализировали каждое из них во всей его противоречивости, не замалчивали реакционности позиций того или иного феодала, оказавшегося на гребне в основе народного движения, провокаций баев, мулл, националистов, вызвавших, например, в 1916 г. резню в отдельных районах Семиречья.

Наука стала заниматься изучением истории уйгур и дунган, в частности вопросами переселения уйгур и дунган из Синьцзяна в Семиречье в XIX веке, семейного быта уйгур, публиковались образцы уйгурского народного творчества.

Успехи в исследовании проблем истории Казахстана были бы невозможны без дружеской помощи видных русских ученых, а также ведущих научно-исследовательских институтов Москвы и Ленинграда (Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Института истории, Института этнографии и Института истории материальной культуры АН СССР). Уже говорилось о значении этой помощи на этапе становления науки и в годы Отечественной войны. В послевоенный период масштабы содействия головных научных учреждений и их ученых казахстанской отрасли советского исторического знания значительно возросли, а формы и методы стали многообразнее и конкретнее. Это — прямое участие в создании коллективных обобщающих трудов («История Казахской ССР», т. 1 и 2), подготовке и редактировании монографий местных историков, написание научных статей по отдельным важным вопросам истории Казахстана, участие в творческих дискуссиях и рецензировании трудов казахстанских ученых, в подготовке научных кадров, организации и проведении археологических и этнографических экспедиций.

По-прежнему вопросами истории Казахстана интересовались и занимались ученые, работавшие в братских республиках Средней Азии. В конце 40-х — первой половине 50-х гг. в среднеазиатских республиках вышли обобщающие труды по истории — «История Узбекской ССР» (т. 1, 2), «История Киргизии» (г. 1, 2), «История таджикского народа», «История Туркменской ССР» (т. 1, 2), а также документальные сборники и монографии. Все они в большей или меньшей степени, особенно работы, касающиеся проблем, общих для Средней Азии и Казахстана, представляли интерес для казахстанской историографии. Однако даже простой их перечень потребовал бы специальной библиографической публикации.

Поэтому ограничимся констатацией факта развития творческих связей историков Казахстана с учеными братских республик, что наиболее наглядно проявилось в научной сессии Академии наук СССР, Академий наук Узбекистана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Казахстана (Ташкент, 1954), на которой были обсуждены основные проблемы дореволюционной истории Средней Азии и Казахстана: вопросы периодизации, истории национальных движений, присоединения Казахстана и Средней Азии к России, сути и специфики общественно-экономического строя и другие. Сессия свидетельствовала о повышении теоретического уровня исследований по истории Казахстана. Принятые ею рекомендации во многом определили перспективы развития казахстанской историографии.

Немалую роль в росте интереса общественности к истории сыграла художественная литература. Видные представители казахской науки и культуры: К. Сатпаев, М. Ауэзов, С. Муканов, С. Кенесбаев и другие участвовали в создании обобщающих трудов по истории Казахстана. Народ, быстрыми темпами преодолевавший былую отсталость, искал самого себя, утверждая свое национальное достоинство. И казахская литература в ее лучших образцах открывала казахов не только миру, народам-братьям, но и самим себе. В этом, очевидно, одна из характерных черт пути развития казахстанской историографии.

Книги казахских писателей: С. Муканова «Ботагоз» и «Школа жизни», Г. Мустафина «Шиганак», Г. Мусрепова «Пробужденный край», Н. Анова «Ак-Мечеть» и другие, большинство из которых сочетало документальные факты с воспоминаниями авторов, стояли в одном ряду с историческими исследованиями. Особо выделяется замечательное историческое полотно — эпопея известного советского писателя М. Ауэзова «Абай» и «Путь Абая», воссоздающая правдивую и яркую картину жизни и быта казахского народа второй половины XIX — начала XX в., творческий путь выдающегося деятеля казахской демократической культуры Абая Кунанбаева, по праву названная энциклопедией казахской жизни той эпохи.

Поделитесь информацией с друзьями

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *