Повесть о Синухете — излюбленное произведение древних египтян. В ней рассказывается о жизни знатного человека, бежавшего из своей страны и долгие годы прожившего среди бедуинов Ретену (Северная Сирия).
Тем, кто не появился на свет в этом желтом песчаном море, кто не знает его законов, ничто не сулило беды. Небо было чистым, в воздухе — ни ветерка.
Человек лет сорока — по внешности и одежде египетский вельможа — раздвинул полотняные завесы, чтобы дать доступ утренней прохладе. Рослые мулы, на спинах которых были укреплены носилки, весело помахивали хвостами. Они тоже отдыхали от изнуряющего зноя. Мерное покачивание усыпляло. Человек в носилках смежил глаза.
— Господин! — услышал он взволнованный шепот.
Египтянин вздрогнул и покрасневшими глазами уставился на
неведомо откуда появившегося бедуина. Это был Туим, уже не раз водивший египетские караваны и поэтому пользовавшийся неограниченным доверием посольских чинов. Место проводника впереди. Почему он покинул его?
— Посмотри туда! — сказал бедуин так тихо, что египтянин скорее понял смысл слов по движению губ, чем услышал их.
— Где? Ничего не вижу! — раздраженно произнес египтянин.— Впрочем, какое-то облачко.
— Желтая смерть!
Произнеся это, бедуин упал на колени и несколько раз коснулся лбом земли.
— Что же делать? — в голосе египтянина звучала тревога.
— Надо уходить к холмам. Они закроют нас своими спинами.
— Там враги!— молвил посол вполголоса.
— Нет врага страшнее Желтой смерти. Она занесет тебя песком. Грамоту, которую ты несешь царю Вавилона, получит Нергал .
— Не дойдем,— возразил египтянин,— холмы далеко.
— Я знаю короткий путь,— отозвался бедуин.— Только надо идти налегке. Караван придется оставить.
Главным перевозчиком тяжестей у древних египтян был осел.
Известняковый рельеф.
Посол задумался. Нет, его не трогала судьба стражей, носильщиков, погонщиков мулов. Он не представлял себе, как покажется в Вавилоне без подарков, которые послал его величество «царю Вавилона, своему брату». Этот «вавилонский брат» жаден, как шакал. В письмах его величеству, которые доставляли в Египет вавилонские послы, говорилось: «Шли мне золота, больше золота, ибо его у тебя, как песку».
— Решай, Пахор.
Бедуин назвал посла по имени. Но египтянина эта фамильярность словно бы и не покоробила. Он промолчал и с живостью, удивительной для столь важной персоны, вылез из носилок. С Желтой смертью не шутят! Лучше вернуться к его величеству с повинной, чем быть погребенным в песках.
И вот они шагают по бескрайней пустыне. Бедуин — впереди, египтянин за ним, едва поспевая. Никто их не окликнул, никто не последовал за ними. Караван был предоставлен своей судьбе.
К полудню набежал ветер. Небо затянулось пеленой, через которую едва пробивалось солнце. То там, то здесь возникали песчаные воронки. Колючие камешки били по ногам. Ветер все крепчал. Беглецам пришлось взяться за руки, чтобы их не отнесло друг от друга. Мгла сгущалась, и вскоре стало совсем темно.
Но когда Пахору уже казалось, что он теряет сознание, ветер ослабел. Во всяком случае, он перестал бить в лицо, свирепствуя где-то позади. Плечо оперлось обо что-то твердое. Бедуин подтолкнул египтянина, и он оказался, как выяснилось утром, в пещере.
Слушая свист и завывание бури, Пахор вспомнил поговорку: «В пустыне все боги злы». Как можно жить в этой стране, где нет Нила, где земля пылает, как раскаленная сковорода?
Так прошла ночь, а может быть, и больше времени, потому что Пахор долго спал, утомленный схваткой со Смертью.
Проснувшись, он услышал песню бедуина, которая доносилась откуда-то издалека, словно из другого мира:
Знойные вихри желтой земли Целые горы вокруг намели, Но небосвод, как и прежде, высок…
Пахор, разгребая ладонями песок, полз к свету. Наконец он оказался рядом с бедуином.
Отряхнувшись и очистив рот от песка, египтянин огляделся. Перед ним лежала равнина с зелеными и голубыми пятнами оазисов и озер. Окаймлявшие ее справа и слева острые скалы напоминали клыки какого-то хищника. Не потому ли их называют «Пасть льва»? Или правы те, кто рассказывает о ловушке, в которую попало здесь египетское войско триста или двести лет назад? Пасть захлопнулась, не вышел ни один. С тех пор египтяне обходили эту долину.
Видимо, понимая опасения своего спутника, Туим сказал:
— Это страна вольного народа Ретену. Им правит вождь Амуненши. Здесь пастбища вождя.
На спуске с холма беглецам преградило дорогу стадо овец. Что возьмешь с бессловесных животных. Разве им постичь разницу между послом его величества и простым смертным. Но вот пастуху надо бы ее знать! Невежа не пал на живот. Он стоял вылупив глаза и, когда Пахор поравнялся с ним, лишь приподнял широкую шляпу. Вот бы схватить его да палками, палками! Но это чужая страна.
К вечеру путники приблизились к оазису. Здесь была резиденция Амуненши. Вождь приветствовал египтянина без подобострастия.
— Сто лет жизни тебе и твоему владыке. Пусть в твоей стране никогда не иссякнет вода. Чем я обязан столь великой чести?
— Желтая смерть засыпала мой караван. Без твоей помощи мне не обойтись. Мой повелитель, владыка северной и южной земли, наградит тебя, если я возвращусь в столицу.
— Я не нуждаюсь в награде. Что же касается помощи, поговори с моим зятем Синухетом.
— Синухет? Но ведь это египетское имя?
— Египетское! — отвечал вождь.— Тридцать лет назад я нашел этого человека обессилевшим от жажды и страха. Я вернул его к жизни. Он остался у нас, научился пасти овец и защищать их ото львов. Но семя страха неискоренимо. (
— Чего же он страшится теперь?
— Пусть об этом он расскажет тебе сам.
…Через несколько минут Па-хор увидел совершенно седого старика. Шея его была тонкой, лицо изрезано морщинами. Вот что услышал Пахор из его уст.
— Меня зовут Синухет. Я сопровождал Сенусерта, старшего сына фараона Аменемхета и его наследника. В те дни войска фараона, которыми командовал Се-нусерт, стояли на границе с кочевниками. Как-то ночью Сену-серт, божественный сокол, исчез вместе со своей свитой, и никто в войске не знал, где он. Злой дух, имя которому Любопытство, нашептал мне подойти к одному из шатров, откуда доносилась чья-то речь. И я услышал, что божественный лик фараона скрылся за горизонтом, что владыка Верхнего и Нижнего Египта вознесся на небеса и соединился с Солнцем. Того, чье имя я не хочу назвать, уговаривали торопиться во дворец, пока его не занял Сенусерт.
Когда я услышал, что они говорят, опустились руки мои и дрожь охватила меня с головы до ног. Понял я, что в столице начнется смута, несущая гибель.
Прыжками удалился я от шатра и спрятался в кустах. Несколько раз мимо меня пробегали воины. Мне казалось, что они ищут меня, узнавшего великую тайну, и я не выходил. Как только наступила ночь, я тронулся в путь. Достигнув Нила, я переправился на лодке без рулевого, западный ветер помог мне. Вскоре я оказался у стены, построенной для защиты от бедуинов. Я прополз мимо нее в кустах, чтобы не заметила стража. У Великого Черного озера с горькой водой меня охватила жажда. Пересохла гортань. На зубах скрипел песок. Я подумал: «Это вкус смерти!»
Но послышался шум стада, и я ободрил свое сердце. Бедуины дали мне воды. Вскипятили молоко. Переходя из страны в страну, достиг я владений вождя Амуненши. Он сказал: «Оставайся у меня, хорошо тебе будет со мной». И я ему поверил. Он женил меня на своей старшей дочери и дал мне выбрать землю. Там росли фиги и виноград… У меня трое сыновей. Они стали мужами, и каждый правит своим племенем. Но уходят силы. Слабость вошла в мои члены. Отяжелели руки и ноги.
Бог Пта обнимает фараона XII династии Сенусерта 1. Эта династия привела Среднее царство к расцвету. С именем Сенусерта связан и шедевр древнеегипетской литературы — «Повесть Синухета»
Померкли глаза мои. Страшно умереть на чужбине. Когда ты сюда шел, не видел ли ты кости тех, которых по обычаю этой страны отдали на съедение птицам и шакалам?
— Жалка твоя участь, Синухет,— ответил посол. Ты как бык, забравшийся в чужое стадо. Сердце мое болит за тебя. Здесь ты останешься без гробницы. Ты разделишь судьбу бедуинов.
Синухет упал. Тело его сотрясалось от рыданий.
— Будь благосклонен ко мне,— говорил он, припадая к ногам посла.— Передай Благому Богу, что я по своему неразумию узнал тайну дворца, но унес ее с собой к бедуинам, и никому не было беды.
— Благой Бог милостив! — произнес посол, поднимая старца.— Он забудет твою вину, если ты поможешь мне вернуться в Египет, а твой тесть Амуненши поклянется больше не принимать у себя беглецов из нашей страны.
— Да! Да! — радостно закричал Синухет.— Я сделаю все, о чем ты просишь!
Прошел еще один год. В страну Ретену прибыл торговый караван. За Синухетом прислали носилки. Покачиваясь на плечах у рослых эфиопов, старец, похожий на мумию, вчитывался в строки папируса, и слезы текли по его щекам.
— Обошел ты дальние земли. Сердце заставляло тебя бежать из одной страны в другую, потому что им овладел страх. Многие годы ты прожил в стране бедуинов и стал сам как бедуин, но мы тебя помним таким, каким ты был. Посему возвращайся в столицу, где ты вырос, чтобы поцеловать землю у великих врат. Грязь с твоего тела возвратят пустыне, отдадут твою одежду обитателям песков. Тебя умастят благовонным маслом и облекут в прохладный лен. Не встретишь ты кончину в чужеземной стране, не завернут тебя азиаты в баранью шкуру. Для твоей мумии изготовят ящик из ливанского кедра, и быки потянут тебя, и певцы будут шагать перед тобой. Будут плясать карлики у входа в гробницу твою! Возвращайся, Синухет!